Как часто забываются или, хуже того, подвергаются поруганию имена тех, кому страна обязана своими достижениями. Но остаются напоминанием упрямые факты. Посмотрим на историю нашего района. За период 1935–1955 гг. виден необычайный промышленный подъем: восстановлена металлургия, с нуля построены цементная и алмазная промышленность, начата добыча хромитов шахтным способом и т.д. Кто-то ведь за этим стоял! Не стало человека – и начался спад… добычу алмазов вовсе прикрыли. Еще ранее, в 1820-е гг., отмечается похожий скачок: вопреки «экспертам» находят золото, платину, алмазы. Кому мы обязаны Павкиным алмазом? Назовем одну из фамилий – это Егор Федорович Канкрин, со дня рождения которого 27 ноября отмечается 240 лет.

Его настоящее имя – Георг Людвиг Канкрин, он родился 27 ноября 1774 г. в немецком городе Ганау, но проживал в России с 1797 г. под именем Егора Францевича. Глубокие знания молодого человека были замечены Министерством внутренних дел, и уже в 1804 г. Егор Францевич направляется на изучение ломки Илецкой соли в Оренбургской губернии. Постепенно с разными поручениями он объезжает немало других хозяйственных объектов, лучше и лучше узнавая Россию.

В 1810 г. случай знакомит Канкрина с военным министром Барклаем-де-Толли, который доверил Канкрину составить проект «О средствах продовольствия больших армий». Готовый проект произвел впечатление и на министра, и на государя, так что в Отечественную войну Канкрин исполняет обязанности генерал-интенданта 1-й Западной армии. За период 1812–1817 гг. Е.Ф. Канкрин, обеспечивая полноценное снабжение солдат, сумел сохранить для страны 100 млн. руб.

В 1823 г. Егора Францевича назначают министром финансов. Новому министру удалось предотвратить финансовый кризис, избежать иностранных кредитов, провести полезную денежную реформу. Вдобавок он был защитником русской промышленности.

Вокруг Канкрина надрывно кричали либералы о том, что-де государство «вмешивается» в промышленность, чем вредит ей. Егор Францевич, хотя и верил в необходимость частного предпринимательства, не питал иллюзий. Он ясно видел, что за последние 25 лет государство, вопреки словам истеричных либералов, ничем не поддержало отечественные заводы и фабрики. И министр принялся за дело: при его содействии учреждается Мануфактурный совет, основаны Технологический институт и сеть промышленных школ, организуются промышленные выставки в Москве и Петербурге, издаются «Коммерческая газета» и «Мануфактурный журнал» для заводчиков и фабрикантов, происходит переоснащение новейшим оборудованием текстильных фабрик.

Канкрин большое внимание всегда уделял горнозаводскому производству, отчего приложил много сил к поддержке и модернизации Горного института, к развитию отечественной геологии.

Рожденный за границей, Е.Ф. Канкрин отнюдь не считал, будто Россия должна жить заморскими мозгами. Да, он находил полезным приглашать европейских специалистов и отправлять наших на учебу в Европу. Но существенные открытия для пользы России должны делаться в самой же России, а никак не в Лондоне или Париже. Размышляя так, Егор Францевич покровительствовал русской национальной геологии, в т.ч. профинансировал создание в стране сети «магнитных обсерваторий» – геофизических станций для измерения магнитного и гравитационного полей планеты.

Из всех направлений горного промысла министр более всего заботился о золотодобыче. Не случайно первое пермское золото (в Промыслах) обнаружено в 1824 г., когда стараниями Канкрина добыча «денежного металла» резко подскочила. Всего за время пребывания Егора Францевича во главе Министерства финансов добыча золота в России выросла с 69 пудов в 1823 г. до 1130 пудов в 1845 г.

Е.Ф. Канкрина потрясло открытие русскими горными инженерами сходства в строении уральских недр с недрами Бразилии и связанное с этим открытием обнаружение платины. В России зарождалось новое научное мышление, свободное от средневековых предрассудков о рождении драгоценных камней и благородных металлов от знойного тропического солнца. Канкрин вступает в переписку с одним из знаменитейших натуралистов того времени, некогда изучавшим бразильские прииски, – бароном Александром фон Гумбольдтом, уговаривая ученого посетить Урал и высказать свое суждение. Одновременно, играя в челночную дипломатию, министр добивается личной аудиенции у государя, чтобы убедить его выделить средства на организацию поездки Гумбольдта.

Естественно, Егора Францевича интересовало мнение Гумбольдта в отношении перспектив платины. Однако приезд ученого совпал с другим, более поразительным открытием – находкой первого в России и Европе алмаза летом 1829 г. О находке Павки Попова граф А.А. Полье немедленно оповестил Канкрина, который, можно не сомневаться, не первый год уже следил за поисками драгоценного камня. Гумбольдт сердечно поздравляет Канкрина с великим событием в русской геологии: «Я рад, что это открытие сделано во время Вашего пребывания на посту министра и во время моего путешествия, и я надеюсь, что дальше найдется еще больше».

Разумеется, сегодня прекрасно видно, что Гумбольдт почти ничего не сделал для открытия русских алмазов. А по большому счету – и не мог сделать. Однако хитрый Канкрин, «по роду службы» окруженный высокопоставленными интриганами и глупцами, прекрасно понимал, что один восторженный отзыв знаменитого путешественника для нашей аристократии значит гораздо больше, чем научные доводы «какого-то там» инженера Николая Мамышева.

Но даже мнение Гумбольдта было воспринято иными в штыки. Английская пресса настаивала на том, будто алмазы в Промыслах подсыпаны приспешниками барона, и подогреваемые этими инсинуациями российские злопыхатели крайне желчно отреагировали на приезд натуралиста, на открытие алмазов и на роль в этих событиях Канкрина:

Везомый парой, а не паром,
Москву изъездил Годендорф,
И доказал князьям, боярам,
Что есть и уголь, есть и торф.
Что после долгих умозрений
Открыли в сале стеарин;
Что на Руси есть дивный гений
И этот гений – граф Канкрин.

Подобных оскорбительных стишков было – не перечесть. Однако сегодня давайте скажем безвестным хохмачам спасибо! Полезных дел они не оставили, зато их ядовитая желчь свидетельствует: граф действительно приложил руку к открытию первого русского алмаза. Недоброжелатели это признавали со злобой. Значит, мы обязаны признать этот факт с благодарностью.

Не станем преувеличивать заслуг Канкрина: русская геологическая наука уже была готова совершить перечисленные открытия и достижения. Но как долго она оставалась бы в «состоянии готовности», если бы не покровительство министра?

Летом 1845 г. граф чувствует ухудшение здоровья. Болезнь прогрессирует, и после трех недель врачебного ухода, воскресным вечером 9 сентября 1845 г., Егор Францевич тихо скончался в кругу домочадцев. После смерти Егора Францевича интерес к уральским алмазам быстро выдохся, несмотря на все новые и новые находки. Платину тоже перестали добывать, пока местные прииски не купили французы. Так устроена жизнь: есть человек, готовый похлопотать о полезном деле, – и дело делается; нет такого человека – дело останавливается.

Е. Кузнецова

Литература:

1. Божерянов И.Н. Граф Егор Францевич Канкрин. Его жизнь, литературные труды и 20-летняя деятельность управления Министерством финансов. СПб.: Т-я Тов. «Общественная Польза», 1847.
2. Переписка Александра Гумбольдта с учеными и государственными деятелями России. /Отв. ред. Д.И. Щербаков. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
3. Сементковский Р.И. Е.Ф. Канкрин, его жизнь и государственная деятельность. СПб.: Т-я В.А. Тиханова, 1893. — Жизнь замечательных людей.
4. Харитонов Т.В. Библиография по алмазоносности Урала. Пермь, 2014. Библ. 4356.
5. Шипов А. Очерк жизни и государственной деятельности графа Канкрина. СПб.: Т-я П.А. Кулиша, 1864.